Фотозагадка - Какой дом так пострадал?

Дом Адамини?

Или Энгельгарта?

Нет, Федор, ооочень далеко, "дистанция огромного размера"

Повреждения блокады или сноса?

Блокада. Дом примыкает к промышленному району, так что обстрелы велись целенаправленно. Наверное, два замечательных дома "видели " друг друга и оба пострадали.

ул.Декабристов, д.57, а почти напротив был замечательный "Дом-Сказка"

Да похоже что Блок пострадал

 Два разных рассказа об этом доме - из двух разных цивилизаций...

«Зимнее петербургское утро.

<...> Большой дом на углу Офицерской и Пряжки спит. Окна затянуты тяжелыми портьерами. Ни одной открытой форточки, ни одного огонька.

Только внутри - во дворе, на черных лестницах оживление и суета. С огромной вязанкой дров на спине поднимается уже в 10-ю по счету квартиру 60-летний дворник Епифаныч. Зычным голосом орет на него кухарка барона Типпольт. Она нервничает. Баронесса с минуты на мину­ту может проснуться, а завтрак еще не готов, плита холодная.

Из подвала, что под второй лестницей, потягиваясь, выползает мно­гочисленная прислуга генеральши Шишковой. Маленькую злющую ста­рушонку обслуживают девять человек: 3 кучера, 2 прачки, повар, две горничные и лакей. Для них устроено помещение в подвале. Сама гене­ральша вместе со своей старшей сестрой занимает целый этаж - три­надцать комнат, квартиры № 18 и 23.

На площадке лестницы у квартиры № 2 денщик генерала Иванова ста­рательно очищает мундир его превосходительства от свежих винных пя­тен. Он хвастливо рассказывает молоденькой горничной помещика Ма­кеева из 11-й квартиры пикантные подробности грандиозной пьянки, ко­торую устроил вчера генерал с участием титулованных земгусаров и де­виц из "Луна-Парка" <...>

...Господа встают поздно. В квартире № 15 после успешной картежной игры, за­тянувшейся далеко за полночь, храпит ад­мирал Зацаренный. В квартире № 17 мир­но почивает потомственный почетный гражданин коммерческий советник Иван Михайлович Комелов, директор-распоря­дитель товарищества "Петроградского па­роходства". Только вчера ему удалось от­хватить еще один заказ для флота. 100 про­центов дивиденда обеспечено».

Этот-  о том дне, когда был этот страшный воздушный налет.

Пятнадцать укрывшихся в подвале обитателей старого дома представ­ляют едва ли не полный срез нашего довоенного общества - от красных пролетариев и домовых активистов до рафинированных интеллигентов и «обломков прошлого» - вдовы расстрелянного в 1918 году грека-милли­онера и престарелой супружеской пары, в прошлом богатых помещиков из Белоруссии. Хорошо помнится мне и слегка тронувшийся умом стари­чок-архитектор (прим. может быть П.Г.Головков), что-то непрерывно бормочущий себе под нос. Напротив него полулежит на скамье мой приятель и одноклассник Валя Невский. Он - «доходяга», дистрофик последней степени и, глядя на его заострив­шийся, как у покойника, нос, провалы щек, невозможно представить, что он переживет блокаду и вскоре после войны станет лихо отплясывать «рус­ского» в одном из ленинградских клубных ансамблей.

Кем были остальные несчастные, искавшие спасения в убежище, я не помню. Они устроились в противоположном углу просторного под­вала, и при тусклом свете керосиновой лампы я видел лишь смутные очертания их тел.

Воздушный налет начался около двух ночи. Более беспощадной бомбардировки города не помню ни я, ни те блокадники, с которыми мне довелось говорить впоследствии. Под аккомпанемент непрекращавшейся зенитной канонады один за другим следовали взрывы авиационных бомб. Когда снаружи оглушительно загрохотало и от свирепого напора  взрывной волны зашатались стены и заходил ходуном потолок подвала, я крепко прижался к матери. Сверху послышались зловещие удары о зем­лю рушившихся кирпичных блоков. Люди в подвале в панике бросились к выходу - к массивной дубовой двери, окованной с обеих сторон сталь­ными листами. От потрясшего дом взрыва ее перекосило, вместе с двер­ной рамой она заметно отклонилась от вертикали.

Следующие семь часов, когда мы отчаянно пытались вырваться из каменного мешка, остались в моей памяти самым страшным воспомина­нием военного времени. В убежище имелся набор шанцевого инстру­мента - лом, кирка, заступ (?) и два топора. Пробивались через верх - так, по мнению старичка-архитектора, у нас был наибольший шанс спа­стись. Работали поочередно. Львиная доля усилий легла на плечи моло­дого рабочего с военного завода. Сил у него оставалось больше, чем у других, он ловко орудовал ломом, выбивая из сводчатого потолка один кирпич за другим...

Я не был очевидцем того, откуда пришло спасение. От пережитого волнения и спертого воздуха я потерял сознание и пришел в себя лишь лежа на больничной койке.

Хотелось бы посвятить этот текст памяти наших дедушек и бабушек - время наступает подходящее. Они, конечно, незримо будут с нами в светлый День Победы.

Всем спасибо за внимание к моему вопросу, а Godo за правильный ответ